«Ювелирное искусство как божественный промысел»
Каталог «JUNWEX. Ювелирная Россия. Модные сезоны», лето 2011, стр. 86-88

Православные нательные кресты имеют очень древнюю традицию. Выбор креста — глубоко личный, сакральный процесс. Человек должен почувствовать: что-то берет за душу, и непонятно почему. Потому что подобное тянется к подобному — это как любовь. Душа сама чувствует! Интеллект, бывает, просто мешает. Лучшее, что может сделать продавец в этой ситуации, — не мешать. Но только в том случае, если в ювелирных витринах представлены вещи православные и в большей степени каноничные.

По канонам православной церкви ношение креста является обязательным. Нательный крест — не ювелирное украшение. Как бы ни был он красив, из какого драгоценного металла ни был бы сделан, — это в первую очередь зримый символ христианской веры. Хотя крест можно носить и поверх одежды, символизируя тем самым служение Христу. Что касается формы креста — это вопрос сложный. В древности существовало многообразие, форма носила сакральный смысл.

Церковное искусство отражает все сложнейшие богословские понятия, воплощаясь в предметах. Чем больше я погружаюсь в его изучение, тем больше меня поражают заявления коллег: они пишут, что делают кресты по строгим церковным канонам. Канон — это правило, которое должно быть сформулировано, но относительно крестов нет четкого указания, данного церковью. Есть только рекомендации, носящие формальный характер.

Церковное искусство должно быть в Духе — это самое главное. Оно должно являть истину. Канон должен лежать на сердце, это как признание красоты Божьей, отражение присутствия Святого Духа и благодати. Изучая историю крестов, я нашел ответы на сложнейшие богословские вопросы. Неправославный человек не может создавать церковные предметы, человек не может без благодати Божьей создать каноническое произведение. Человек — проводник Божественной энергии, потому так важен момент участия человека в созидании. Мастер должен трудиться и молить Бога о помощи. Это не должна быть какая-то выученная молитва, это может быть просто неосознанное молчаливое обращение, пронизанное любовью к Творцу. Любовь — глубоко религиозное чувство, то, что одухотворяет предмет и делает его живым. Живым может быть и светское произведение, а церковное изделие, к сожалению, мертвым. При штамповке и тиражиро-вании теряется живое участие и благодать пропадает, поэтому и появилось Таинство церковного освящения. Греховный человек умаляет благодать. Чем чище художник, тем больше возможность проникновения Божьей благодати. Греховный художник не может создать шедевр. Поэтому разговоры о стопроцентной каноничности страшны. Чем больше Божьего присутствия в изделии, тем оно каноничней и долговечней.

Важна и задача, которую ставит перед собой художник. Любой истинный мастер должен быть одухотворен идеей, его должно что-то мучить. Стиль — это вторичная и глубоко индивидуальная специфика выражения чувств. Стиль — просто изобразительное средство. Часто мы видим одно, а изображаем совершенно другое. В начале творческого пути художник жаждет очищения, ему хочется освободиться от своей порочности и тем облегчить свою душу, все это он выражает в создаваемом произведении. Но это может служить только личной терапией. К сожалению, такое творчество иногда становится профессией. Мы не можем быть святыми, единственное, что мы можем, — назвать вещи своими именами: грех грехом, а святость святостью. Надо просто признать, что это болезнь, и не заражать ею других. Творить можно только при осознании своей греховности. Прорывы гениальности бывают только тогда, когда человек смиряется. Бунтует, бунтует, а когда, наконец, успокоится, то получает свыше посыл некой энергии и начинает двигаться. Искусство — это область свободы, там все допустимо. Другое дело, полезно ли это.

Я скептически отношусь ко всем современным авангардным поискам, хотя и они бывают искренними или живыми (это зависит от художника). Но все равно — это временно. Древние стили веками были неизменны, потому что там присутствовала Божья благодать. С годами все шло на убыль. Стили в искусстве все быстрее начали сменять друг друга. Что мы имеем сейчас, дай Бог, продержится сезон. Потому что нет благодати. Требуется быстрая смена «картинок». Если раньше Шекспир говорил, что жизнь напоминает театр, то сегодня она напоминает мультфильм с быстрой сменой кадров. Создается иллюзия жизни — это имитация, поэтому быстро надоедает. Только мы в чем-то разочаровались, как нам подсовывают что-то новое. У нас нет времени разобраться.